Неожиданный поворот в семейной драме

Интеллигентная семья. 17-летняя дочь беременна. Все в шоке, мама пьет валокордин и вытирает слезу кружевным платочком, папа угрюмо пьет коньяк. Все ждут приезда виновника. Вдруг к ним заходит степенный мужчина в костюме и туфлях и, останавливая все охи и ахи родителей, говорит:

— Значит так, я очень известный человек, у меня семья, я не могу их бросить. Однако и Вашу дочь я не оставлю. Я решил так. Если Ваша дочь родит мальчика, то он унаследует два моих завода, 20 миллионов долларов, образование в Гарварде, а Ваша дочь пожизненное содержание в размере 2 млн. в год. Если она родит девочку, то она унаследует мою фабрику, 10 миллионов долларов, образование в Оксфорде, Ваша дочь — пожизненное содержание в 1млн. Ну, а если у нее случится выкидыш …

Тут встает отец, ставит рюмку на стол, подходит к мужику, кладет ему руку на плечо и говорит:

— Старина, не пизди, я видел в окно, что ты на девятосе приехал

— Да это машина для души, у меня в гараже….

— А ещё у тебя брюки в носки заправлены

— Ладно понял

Интеллигентная семья. 17-летняя дочь, ещё вчера казавшаяся ребенком, смущенно молчит, а в ее глазах отражается вся тяжесть внезапно свалившегося на нее будущего. Новость о беременности обрушилась на родителей как гром среди ясного неба, разрушив привычный уклад и размеренность их жизни. Мама, женщина тонкой душевной организации, привыкшая решать проблемы с помощью успокоительных, теперь судорожно прикладывает к груди пузырек валокордина, а тонкий кружевной платочек, которым она смахивает непрошеную слезу, кажется единственным напоминанием о былой безмятежности. Отец, человек сдержанный и, казалось бы, непоколебимый, угрюмо смотрит в хрустальную рюмку с коньяком, пытаясь осмыслить случившееся. Напряжение в воздухе ощутимо, каждый звук кажется усиленным, и все, как один, ждут приезда виновника этой неожиданной драмы.

Вдруг, словно предчувствуя грядущее, в гостиную входит степенный мужчина, одетый в безупречный костюм и начищенные до блеска туфли. Его появление прерывает скорбное молчание и сдерживаемые родителями вздохи. Он, не тратя времени на долгие объяснения и утешения, решительно останавливает все охи и ахи родителей, которые уже готовы были обрушиться на него потоком обвинений и вопросов. Его голос спокоен и уверен, в нем нет и тени сомнения или растерянности:

— Значит так, — начинает он, обводя взглядом присутствующих, — я очень известный человек, у меня есть своя семья, и я не могу их бросить. Это было бы безответственно и несправедливо по отношению к ним. Однако, — он делает паузу, давая родителям понять, что это лишь начало, — и Вашу дочь я не оставлю. Мы оба оказались в непростой ситуации, и я готов взять на себя ответственность. Я решил так.

Его слова звучат как приговор, но в то же время предлагают план действий, который, как он надеется, сможет сгладить острые углы и обеспечить будущее всем участникам этой запутанной истории.

— Если Ваша дочь родит мальчика, — продолжает он, — то он унаследует два моих завода, которые приносят стабильную прибыль, двадцать миллионов долларов, что обеспечит ему безбедное существование, и, разумеется, образование в Гарварде, одном из лучших университетов мира. Ваша дочь, — он переводит взгляд на испуганную девушку, — получит пожизненное содержание в размере двух миллионов долларов в год, что позволит ей не думать о материальных трудностях.

Он делает глоток воды, словно набираясь сил для продолжения.

— Если же родится девочка, — его голос становится чуть мягче, — то она унаследует мою фабрику, которая также является крупным активом, десять миллионов долларов, и образование в Оксфорде, другом престижном учебном заведении. Ваша дочь, — вновь обращается к девушке, — получит пожизненное содержание в размере одного миллиона долларов в год. Это тоже значительная сумма, которая обеспечит ей достойную жизнь.

Он останавливается, давая родителям переварить услышанное. В воздухе повисает ожидание.

— Ну, а если у нее случится выкидыш… — он не договаривает, но в его глазах читается понимание того, что это тоже возможный исход.

В этот момент, когда, казалось бы, все уже сказано и решено, отец, до этого молча наблюдавший за происходящим, решительно встает. Он ставит свою рюмку на стол, издавая легкий звон, который эхом разносится по тихой комнате. Подходит к мужчине в костюме, кладет ему руку на плечо, и, глядя ему прямо в глаза, говорит:

— Старина, не пизди. Я видел в окно, что ты на «девятосе» приехал.

Эти слова, произнесенные с неожиданной прямотой, словно срывают маску с самонадеянного благодетеля. Мужчина в костюме слегка смущается, но быстро берет себя в руки.

— Да это машина для души, — пытается оправдаться он, — у меня в гараже…

— А ещё у тебя брюки в носки заправлены, — продолжает отец, не давая ему закончить, указывая на еще одну явную нестыковку в образе «известного человека».

Мужчина в костюме смотрит вниз, на свои ноги, и, наконец, сдается.

— Ладно, понял.

Он признает, что его попытка произвести впечатление и предстать в выгодном свете провалилась. Вся эта тщательно спланированная речь о заводах, миллионах и престижных университетах оказалась лишь блефом, призванным скрыть истинное положение вещей.

Об авторе

Просмотреть все записи